kažkaip taip sutapo. staiga atsiradęs noras vėl surasti savo tuberozę, artėjantis pavasaris su visom jo šventėm, ko ne iš dangaus nukritę autoriniai ir balius, kur mano draugės viešnia kvepėjo taip nuostabiai, kad aš pusę vakaro kamantinėjau ją, prašydama papasakoti KAS tai ir pagaliau iš jos labai savimi patenkito vyro sužinojau, jog tai jo dovana jai jubiliejaus proga. ir parvežė jis ją iš palais royal paryžiuje ir tai yra une voix noire.
na, ramybės nebeliko. ieškoti, skaityti!..
ir štai toks komentaras krito į akis:
"Этот аромат уже сравнивали с благоуханием хищных цветов, заманивающих насекомых, а я добавлю от себя - и с веселым хрустом пожирающих (да, цветы не хрустят насекомыми, обычные хищные цветы, но этот цветок хрустит, причем весело, а если поймал особо красивую бабочку, то еще и ухмыляется).
Этот аромат для меня родственник сразу трех (!) очень любимых мною ароматов трех составляющих моего парфюмерного «я»! «Tubereuse Criminelle» Serge Lutens, PG17 Tubereuse Couture» Parfumerie Generale и «Poison» Dior (причем старая версия, густая, убийственная). Они все пахнут туберозой, только по-разному...
В «Une voix noire» - и гардения, и тубероза, но гардения более ярко выраженная, вместе с той самой своей неприятной ноткой, которую парфюмеры обычно стараются «убить», а мсье Лютен в своих парфюмах старается подчеркнуть как аналогичные «неприятные», но живые ноты в туберозе или жасмине. И здесь есть земляника (много, причем именно земляники, душистой, лесной!), и он жаркий (даже в эти дикие, убийственные холода), и он тропический (в нем влажность луизианских болот), и еще я чувствую в нем запах кофе, и надломленный сочный зеленый стебель, и легкую табачную нотку, и горькую сладость черного рома (а я обожаю этот аромат!), и кожаную ноту, и нет, не мед, и не сироп, но что-то такое же сладкое и тягучее
Липкий нектар тропического цветка. Да, да, того самого, который ест насекомых. Этот цветок, видимо, ест не только насекомых, но и птичек. Он явно крупный. И очень красивый. Странно, причудливо красивый. И конечно ночной. И быть может, его еще не открыли ученые
Потому что он такой единственный.
Что еще в этом аромате? Какой-то наркотик, наверное
Или магия.
«Une voix noire» - сложный и опьяняющий. Меняющийся на коже от часа к часу. Стойкий. Шлейфовый. Без пробы брать рискованно. Причем знаменитые «восковые пуговки» Лютана вам тут не помогут.
Этот аромат надо наносить на себя, на свою кожу. И наблюдать. Возможно, вам повезет, как мне. Возможно, вам не повезет
С такими сложными ароматами легкомыслие наказуемо.
И - еще что важно - он очень сладкий.
К этому нужно быть готовой."
tikrai daug šiame komentare man artima. bet aš jį (bent taip, kaip jis skambėjo nuo
madam) girdėjau visai kitaip. tamsus, gražus gardenijos ir tuberozes duetas. ne saldus, bet svaigus, pulsuojantis ypatingu, svinguojančiu ritmu ir skambančiu taip laisvai ir дурманяще (nerandu tinkamo žodžio lietuviškai), kaip gali skambėti tik muzika. priedo, kažkaip man tas kvapas priminė mano vieną mokinį-privatuką, su kuriuo dirbau dar maskvoje. jis buvo parižietis, motina prancūzė, tėvas alžirietis. vaikinas buvo toks tamsiaodis dandy. va tokia asociacija...
mane pribloškė Lutens'o šio kvapo aprašymas. ji jau citavau -
"The stars rise in chorus. The night sky is filled with the light of the moon.
Une voix noire : jazz, drinks and the night, and, beyond all that, a troubling line of white, gardenia-scented smoke."
Taip, butent. Kvapas apie džiazą. Ir ne šiap, o dedikuotas Billie Holiday (
čia) ir juos nuostabiam JUODAM BALSUI, ir nuostabiai gardenijai, kuria ji puošė savo šukuoseną, ir jos juodos odos šilumai ir salsvam kvapui, o taip pat judesių laisvei, lengvam alkoholio naktiniame bare dvelksmui ir skanaus tabako debesėliui.
jis nuostabus. aš nepaprastai džiaugiuosi.
