Knygų skaitytojų klubas, 77 tema

vakar apimta nostalgiškos nuotaikos, specialiai knygėms važiavau nufotografuoti suoliuką, esantį Londono centre

Pokalbis su Oscaru Wildu






"Visi esam mėšle, bet kai kurie iš mūsų žiūri į žvaigždes"

Nepažodinis vertimas (ten parašyta, kanalizacijoje, bet labai jau negražiai skamba )

Ach, kaip filosofiškai

beveik kaip "ne visi draugai, kurie iš mėšlo traukia"

o tu Londone būni? o aš atvažiuosiu rugsėjo pabaigoj savaitėlei, gal pravesi man ekskursiją po literatūrinį Londoną? Po Dickenso traktierius, Hario Poterio prasiskiriančias sienas ir shopaholic'ės Becky rojų .

laisvai, tik kur shopaholikė ir Poteris vaikščiojo nežinau bet surast galiu, pačiai įdomu bus

laisva būnu savaitgalį,ir visą penktadienį, darbo dienom niekaip

O internete nenori paieskoti? Ar tau lietuviskai reikia?

Viena is daugelio nuorodu - rusu kalba. Yra ju ir daugiau, bet nerankiojau, nes nezinau, ar tau tiks.

Aga, ja tureja omenyje

Faina.

Brūkšniuk, kol kas nerandu tos knygos. Siūlau paskaityti šitą: http://www.rasyk.lt/...mukle/2753.html Pati dabar ją skaitau, nealpstu, bet kažkas joje originalu ir per "stogą" kerta.

Eisiu ieškoti, nes nepamenu, kad būčiau atsiėmusi.
Tikriausiai pogimdyvinė amnezija dar nesibaigė

iejus sitas dialogas iskart pries akis atsivere be virsutines citatos apie Juna Linksmai nuteike - matyt, pati pastaruoju metu be galvos esu

ir ko žiobarei į Skersinį skersgatvį, ką?



aš taip ieškoti nemoku

bet - didžiulis ačiū - kaip tik radau "Lapkritį"

ЛИСТОПАД


Лес, точно терем расписной,
Лиловый, золотой, багряный,
Веселой, пестрою стеной
Стоит над светлою поляной.

Березы желтою резьбой
Блестят в лазури голубой,
Как вышки, елочки темнеют,
А между кленами синеют
То там, то здесь в листве сквозной
Просветы в небо, что оконца.
Лес пахнет дубом и сосной,
За лето высох он от солнца,
И Осень тихою вдовой
Вступает в пестрый терем свой.

Сегодня на пустой поляне,
Среди широкого двора,
Воздушной паутины ткани
Блестят, как сеть из серебра.
Сегодня целый день играет
В дворе последний мотылек
И, точно белый лепесток,
На паутине замирает,
Пригретый солнечным теплом;
Сегодня так светло кругом,
Такое мертвое молчанье
В лесу и в синей вышине,
Что можно в этой тишине
Расслышать листика шуршанье.
Лес, точно терем расписной,
Лиловый, золотой, багряный,
Стоит над солнечной поляной,
Завороженный тишиной;
Заквохчет дрозд, перелетая
Среди подседа, где густая
Листва янтарный отблеск льет;
Играя, в небе промелькнет
Скворцов рассыпанная стая -
И снова все кругом замрет.

Последние мгновенья счастья!
Уж знает Осень, что такой
Глубокий и немой покой -
Предвестник долгого ненастья.
Глубоко, странно лес молчал
И на заре, когда с заката
Пурпурный блеск огня и злата
Пожаром терем освещал.
Потом угрюмо в нем стемнело.
Луна восходит, а в лесу
Ложатся тени на росу...
Вот стало холодно и бело
Среди полян, среди сквозной
Осенней чащи помертвелой,
И жутко Осени одной
В пустынной тишине ночной.

Теперь уж тишина другая:
Прислушайся - она растет,
А с нею, бледностью пугая,
И месяц медленно встает.
Все тени сделал он короче,
Прозрачный дым навел на лес
И вот уж смотрит прямо в очи
С туманной высоты небес.
0, мертвый сон осенней ночи!
0, жуткий час ночных чудес!
В сребристом и сыром тумане
Светло и пусто на поляне;
Лес, белым светом залитой,
Своей застывшей красотой
Как будто смерть себе пророчит;
Сова и та молчит: сидит
Да тупо из ветвей глядит,
Порою дико захохочет,
Сорвется с шумом с высоты,
Взмахнувши мягкими крылами,
И снова сядет на кусты
И смотрит круглыми глазами,
Водя ушастой головой
По сторонам, как в изумленье;
А лес стоит в оцепененье,
Наполнен бледной, легкой мглой
И листьев сыростью гнилой...

Не жди: наутро не проглянет
На небе солнце. Дождь и мгла
Холодным дымом лес туманят,-
Недаром эта ночь прошла!
Но Осень затаит глубоко
Все, что она пережила
В немую ночь, и одиноко
Запрется в тереме своем:
Пусть бор бушует под дождем,
Пусть мрачны и ненастны ночи
И на поляне волчьи очи
Зеленым светятся огнем!
Лес, точно терем без призора,
Весь потемнел и полинял,
Сентябрь, кружась по чащам бора,
С него местами крышу снял
И вход сырой листвой усыпал;
А там зазимок ночью выпал
И таять стал, все умертвив...

Трубят рога в полях далеких,
Звенит их медный перелив,
Как грустный вопль, среди широких
Ненастных и туманных нив.
Сквозь шум деревьев, за долиной,
Теряясь в глубине лесов,
Угрюмо воет рог туриный,
Скликая на добычу псов,
И звучный гам их голосов
Разносит бури шум пустынный.
Льет дождь, холодный, точно лед,
Кружатся листья по полянам,
И гуси длинным караваном
Над лесом держат перелет.
Но дни идут. И вот уж дымы
Встают столбами на заре,
Леса багряны, недвижимы,
Земля в морозном серебре,
И в горностаевом шугае,
Умывши бледное лицо,
Последний день в лесу встречая,
Выходит Осень на крыльцо.
Двор пуст и холоден. В ворота,
Среди двух высохших осин,
Видна ей синева долин
И ширь пустынного болота,
Дорога на далекий юг:
Туда от зимних бурь и вьюг,
От зимней стужи и метели
Давно уж птицы улетели;
Туда и Осень поутру
Свой одинокий путь направит
И навсегда в пустом бору
Раскрытый терем свой оставит.

Прости же, лес! Прости, прощай,
День будет ласковый, хороший,
И скоро мягкою порошей
Засеребрится мертвый край.
Как будут странны в этот белый,
Пустынный и холодный день
И бор, и терем опустелый,
И крыши тихих деревень,
И небеса, и без границы
В них уходящие поля!
Как будут рады соболя,
И горностаи, и куницы,
Резвясь и греясь на бегу
В сугробах мягких на лугу!
А там, как буйный пляс шамана,
Ворвутся в голую тайгу
Ветры из тундры, с океана,
Гудя в крутящемся снегу
И завывая в поле зверем.
Они разрушат старый терем,
Оставят колья и потом
На этом остове пустом
Повесят инеи сквозные,
И будут в небе голубом
Сиять чертоги ледяные
И хрусталем и серебром.
А в ночь, меж белых их разводов,
Взойдут огни небесных сводов,
Заблещет звездный щит Стожар -
В тот час, когда среди молчанья
Морозный светится пожар,
Расцвет полярного сиянья.







Papildyta:


Paieškosiu.
Vakar parsinešiau Bunino Apsakymus - gėris.

Bet mane sujaudino Patacko vertimas - tai gal pradėti skaityti ir Patacką?

Gal man rudeninė depresija? Nes anądien skaičiau Vaižgando "Nebylys"

Siūlau vaistą - Kristin Hannah "Iš meilės".
Daug metų Endžė svajoja susilaukti kūdikio. Deja, viltys žlunga, šeima išyra. Po skausmingų skyrybų ji grįžta į savo gimtąjį miestą, į triukšmingą, mylinčią ir šiek tiek keistą šeimą. Čia sutinka vyrą, kuris vėl atveria jos širdį meilei, ir nelaimingą mergaitę, kuri pakeičia Endžės gyvenimą.
Tai knyga apie motinystę. Norėjau patyrinėti, kaip ji veikia moterį – tą, kuri nori tapti motina, bet negali, ir kitą, kuri yra motina, bet nenori ja būti. Kristin Hannah

Jei nebuciau paskaicius apie autoriu, tai ir nezinociau apie "Rugonu-Makaru" cikla, nes knygose jokiu sasaju nepastebejau.

Emilis Zola „Tereza Raken“
Sio romano is viso neplanavau skaityti, nes buvau ka tik pabaigusi to pacio rasytojo "Moteru laime". Ieskojau skyriaus apie autoriu, o vietoj to radau Zola atsakyma romano "Tereza Raken" kritikams... Uzsikabinau, nes pasidare idomu, ar is tikro jau tokia supuvusi literatura...
Pasislykstejimas lydejo mane per visa neilga romana. Karts nuo karto praleisdavau pora eiluciu, nes nusibosdavo pasikartojantys jausmu aprasymai. Siaip romanas primine savo istorija kriminalines suvestines ir jei butu parasytas siais laikais nebutu is viso iskritikuotas...
Mane nustebino tu laiku megiamas paryzieciu laisvailaikio uzsiemimas: pasivaiksciojimai i morga, kad paspoksoti i skenduolius ir i neatpazintus kunus is arti... Turbut zmonija vis del to niekur nesirita...
Nepaisant visko, knyga statyciau ant tos pacios lentynos kaip ir "Spastai", "Moteru laime".

Dar pabaigiau Ziuli Verno "Matija Sandora".
Mano nuomone, sis nuotykinis romanas yra silpnesnis uz kitas rasytojo knygas. Be to nelabai vykusi "Montekristo" kopija.
Kazkada skaiciau ir uzmirsau, dabar turbut irgi greitai uzmirsiu. Skirciau daugiau paugliams-jaunimui, todel knyga persikrauste i dukros lentyna.